12 апреля 2007 года руководитель театральной студии УГПИ, член Союза театральных деятелей РФ, режиссер С.В. Пацаль и консультант по актерскому мастерству Н.И. Николюк представили на суд зрителей премьеру очередного спектакля. В этот раз давали «День рождения Смирновой» - по пьесе известной российской писательницы и Л.С. Петрушевской.
Произведение было написано на рубеже 1970-80-х гг., и поэтому, как говорится, «относится к раннему периоду творчества» драматурга, хотя и является своего рода продолжением еще более ранней пьесы «Чинзано». В первой пьесе действие представляло собой разговор подпивших мужчин, а во второй - разговор женщин за бутылкой все того же «Чинзано» (это такой «итальянский вермут», как снисходительно и важно по очереди объясняют друг дружке дамы на сцене).
Итак, на сцене три женщины с типичными судьбами позднесоветской эпохи: Эля Смирнова (арт. Евгения Ефремова), Рита Дружинина (арт. Анна Берсанова) и Полина Шестакова (арт. Евгения Пономаренко). У Полины - двое детей и муж (с ее слов, порядочная тряпка), у Риты - нет мужа, но есть дочка, у Эли - нет ни детей, ни мужа, зато есть постоянные «поклонники». Ну, как бы Смирнова, уважающий себя персонаж советской пьесы, т.е., конечно, ее создательница, уважаемая Людмила Стефановна иначе могла бы назвать этих несознательных советских граждан? Только «поклонники». Когда в финале пьесы заявляется некий Валентин (арт. Александр Селенчук), пьяный и бесцеремонный, с «поклонниками» все становится ясно. А еще у Смирновой есть квартира, где в ее день рождения и происходит распитие «Чинзано».
И вот три женщины, которые терпеть одна другую не могут, начинают жаловаться на жизнь, как будто они - лучшие подруги. И так долго и проникновенно жалуются, что это переходит в хвастовство. И не только конкретными вещами (золотом, хрусталем), но и именно своим «счастливым несчастьем». Этот оксюморон вполне согласуется распространенным мнением о парадоксальности и абсурдности драматургии Петрушевской. Позволю себе цитату из одной дипломной работы: «Семантика художественного пространства определяет утрату чувства реальности в человеке конца советской эпохи, приводящую к разрушению самой реальности; нарушается иерархия бытового - социального - природного пространств; деформируется ценностность вещно-предметной среды, в которую, казалось бы, погружён современный человек (безбытный быт); принципиальна неукоренённость человека современной цивилизации».
Вот оказывается, как все глубоко и печально! А я бы и не сказал, что драмы Петрушевской более абсурдны и парадоксальны, чем иногда бывает (или кажется) сама жизнь.
В любом случае, нельзя не поблагодарить коллектив театральной студии за обращение к новой для себя стороне драматургии. Такие пьесы, где действия практически нет, и все построено на полунамеках в разговоре, требуют большего мастерства от актеров и... подготовленного зрителя.